Вспоминая Андрея Петровича Ершова

Вспоминая Андрея Петровича Ершова1

Корнелис Костер
Неймегенcкий университет, Нидерланды
kees@cs.ru.nl

Андрей Ершов был членом Рабочей Группы 2.1 по Алголу Международной федерации по обработке информации с 1966 г2. Я стал членом этой группы в июле 1967 г3. К этому моменту я знал его только по вкладу в создание нового алгоритмического языка, который позже получил название Алгол 68. Мы оба участвовали в титанических усилиях вычислительного сообщества того времени по разработке научно обоснованного универсального языка программирования. Его предшественник, Алгол 60, показал миру, что это возможно, но большая часть коммерческих компаний либо не участвовала в этом предприятии, либо просто отвергала такую возможность. Я попытаюсь поделиться с вами своими воспоминаниями об Андрее Ершове на фоне событий того времени.

1. Первое знакомство

Проект создания международного стандарта языка Алгол 68 был настолько интернациональным, что смог преодолеть такую преграду, как "железный занавес", долгое время разделявший мир. Проект явился удачной попыткой сделать результаты научных исследований доступными для программистов-практиков, он предлагал передовые идеи и нотации тем, кто трудился в потемках коммерческого мира. Но проект закончился расколом всего программистского сообщества на тех, кто, будучи воодушевлен и воспитан на идеях Алгола 68, был убежден в его ясности и простоте, и тех, кто отвергал этот язык из-за его запутанности и сложности. Однако этот раскол начался в недрах самой Рабочей группы.

В мае 1967 на заседании в Зандворте РГ 2.1 ИФИП поручила Ааду ван Вейнгаардену, моему незабвенному шефу, разработать предложения по преемнику Алгола 60. Профессор ван Вейнгаарден предложил новый двухуровневый грамматический формализм и последовательно использовал его для формального описания синтаксиса нового языка. Он ортогонализировал концепции и основания языков программирования и описал семантику получившегося языка неформальным, но исключительно точным способом. В процессе этой работы он объединил вокруг себя Барри Джеймса Майу, Джона Л. Пека и меня в качестве соредакторов, призванных содействовать ему в решении этой сверхчеловечески трудной задачи. На заседаниях Рабочей группы он надлежащим образом обсуждал ход работы, одновременно по почте поддерживая всё растущий обмен идеями с группами и отдельными специалистами со всего мира, которые комментировали последовательные версии языка и тщательно рассматривали каждый раздел синтаксиса и семантики, зачастую внося обширные и детальные изменения.

Группа Phillips/MBLE в Брюсселе внесла свой вклад "Брюссельскими мозговыми штурмами (Brussels Brainstorms - BB)", сотрудники Мюнхенского технического университета - "Мюнхенскими размышлениями (Munich Meditations - MM)", разные люди из Европы, США и Японии стали нашими регулярными корреспондентами. С самого начала работы в ней приняли участие как команды, так и отдельные специалисты из Советского Союза. Редакторы привыкли к конструктивной критике и добавлениям из Новосибирска4, Ленинграда и нескольких других мест. Имена Ершова, Цейтина, Лаврова, Левинсона и их мнения стали нам хорошо известны.

Рис. 1. Андрей Ершов с Аадом ван Вейнгаарденом и его женой, 1972

Рис. 1. Андрей Ершов с Аадом ван Вейнгаарденом и его женой, 1972

2. Первые встречи

В августе 1968 года в Норт Бервике, сразу после того, как Алгол 68 был триумфально представлен Аадом ван Вейнгаарденом на Конгрессе ИФИП в Эдинбурге, и за несколько месяцев до выхода в свет Заключительного Сообщения о языке, я впервые лично увидел Андрея Ершова. Серьезный и вдумчивый в своём поведении, покладистый и склонный к сотрудничеству во взаимоотношениях с людьми, обаятельный и остроумный, он играл лидирующую роль в РГ 2.1, которая занимала все более все более критическую позицию по отношению к работе ван Вейнгаардена.

Однако здесь не место углубляться в детали той памятной трагедии. Важно лишь отметить глубокое стремление Ершова к научному сотрудничеству, к созданию международных стандартов, объединяющих академический мир против превосходящей силы мира коммерческого.

Андрей Ершов возле автобуса, 1972

Рис. 2. Андрей Ершов возле автобуса, 1972

В августе-сентябре 1971 года А.П.Ершов организовал заседание РГ 2.1 ИФИП в Новосибирске, позволившее мне мельком увидеть Россию и Советский Союз. Он со своими коллегами встретил нас в Москве, на небольшом допотопном автобусе нас доставили в Домодедово. После ночного перелета мы вышли из своего лайнера в Новосибирске, где на автобусах и нескольких не первой молодости служебных "Волгах" приехали в Академгородок.

Я помню то удовольствие, которое испытал, впервые увидев Академгородок: блаженное отсутствие автомобилей в центре городка, дома, разбросанные в лесу, Золотую долину и гостиницу, где на каждом этаже сидела "дежурная", Дом ученых, гостеприимство людей.

Ершов, без сомненья, был боссом в пчелином улье под названием "Вычислительный центр"5, с большим кабинетом и коттеджем в лесу, достойным члена-корреспондента Академии6. Мы с удовольствием встретились, наконец, с его сотрудниками Раром, Берсом и другими. В гостинице наши хозяева держались сухо и формально, на природе они раскрывались, и мы могли говорить свободно. Хотя глаза секретной службы определенно следили за нами, но, по моим впечатлениям, благодаря значительной удаленности Академгородка от российских границ этим опасным интеллектуалам предоставлялось несколько больше свободы, чем обычно.

3. Годы радости

Это был первый из многочисленных визитов в Академгородок, куда я приезжал по приглашению СО АН СССР, у которого была собственная гостиница в Москве7. Поскольку русские ученые практически не могли выезжать за рубеж, Ершов приглашал западных коллег для участия в конференциях, коротких презентациях и на более длительное время. Таким образом, русские ученые могли все в большей мере участвовать в международных исследованиях.

Так, в СССР прошли заседания Рабочих групп ИФИП - РГ 2.1 по Алголу и РГ 2.4 по языкам реализации систем. В сентябре 1975 года А.П.Ершов организовал в Новосибирске симпозиум по методам реализации алгоритмических языков, который собрал докладчиков из-за Железного занавеса. Мы вместе с Андреем Ершовым были редакторами трудов симпозиума, которые вышли в издательстве Шпрингер-Ферлаг (серия Lecture Notes in Computer Science, Vol.47).

На конференции присутствовали ученые со всего Союза, многие в то время почти не говорили по-английски (к сожалению, и мой русский оставался в зачаточном состоянии). Это было замечательное время, с великолепными впечатлениями. Я помню прогулку вдоль Оби с двумя джентльменами: господином Марковым, работавшим над ЭВМ серии "Ряд8" - клоном систем IBM 360/370 - и господином Марксом ("что в имени?"9) из IBM; они обсуждали возможности заключения контракта по использованию программного обеспечения OS IBM в системе "Ряд" (это решение так и не было принято).

Но самое запомнившееся мне событие - это курс лекций по технологии системы построения компиляторов CDL, который я прочел по предложению Ершова. Он сам синхронно, фраза за фразой, переводил мое выступление. После каждой моей фразы у меня оставалось время, чтобы подумать и послушать его живую интерпретацию. Он копировал даже мои жесты. Глубоко понимая предмет, он иногда объяснял по-русски то, что я еще не успел сказать. При таком умном и ярком переводчике чтение лекций стало увлекательным занятием.

В то время новосибирская группа намеревалась создать многоязыковой транслятор с Алгола 68, ПЛ/1 и Симулы 67. Когда я спросил Ершова, как ему удастся реализовать столь исключительно амбициозный проект, он ответил: "Мы собираемся пригласить десять лучших математиков Советского Союза, заканчивающих обучение в этом году". И было похоже, что он сможет это сделать.

Андрей Ершов продолжал участвовать в работе над Алголом 68, при подготовке, например, великолепного русского перевода "Сообщения об Алголе 68", выполненного его сотрудниками, но он всегда шел в ногу со временем. Его исследования в области смешанных вычислений оказались в русле последующей работы РГ 2.1 по трансформационному программированию.

4. Последняя встреча

В 1988 году мне удалось организовать поездку в Россию для трех десятков студентов и нескольких сотрудников Неймегенского университета. С помощью Интуриста мы посетили Ленинград, Новосибирск и Москву. Мои русские друзья тепло встречали нас. Мы знакомили друг друга со своими исследованиями. Наши студенты получили широкие возможности встретиться с русскими студентами, обсудить проблемы обучения и другие темы. Впоследствии все они говорили мне, что для них это был незабываемый опыт, на многое раскрывший им глаза. Хотя они увидели Советский Союз на закате дней, они смогли почувствовать душу России. Можно сказать, что Россия стала нашим Дзеном.

К сожалению, Андрей Ершов не мог лично встретить нас в Новосибирске. Он лечился в Москве, в лучшем онкологическом центре страны. Приехав со своей группой в Москву, я навестил Ершова в клинике, и нашел его, как всегда, обаятельным и блестящим собеседником, но очень усталым. Несмотря на рак, делавший свое разрушительное дело, Ершов предложил пообедать в недавно открытом частном ресторане в городе. Мы отведали прекрасной украинской кухни и выпили за будущее. Я спел ему пару украинских песен. Мы поговорили немного о прошлом, и он подарил мне небольшую книжку своих стихов10. Затем каждый пошел своей дорогой.

5. Раздумья

Андрей Ершов умер за несколько лет до конца Советской Эры, в тени которой прошла его жизнь и научная деятельность. Ему было горько сознавать растущее отставание и стагнацию своей страны. Я не хотел его провоцировать на высказывания по этому поводу, но он, должно быть, сознавал, что Советская империя долго не простоит. Надо думать, что ему было бы отрадно узнать, что конец империи, благодаря Горбачеву, оказался мирным и что шок, вызванный капиталистическим выбором, будет достаточно быстро преодолен.

Андрей Ершов с Корнелисом Костером, 1988

Рис. 3. Андрей Ершов с Корнелисом Костером, 1988

Андрей Ершов верил в братство ученых и в их ответственность перед обществом. Вместе с Аадом ван Вейнгаарденом, Фрицем Бауэром и многими другими западными учеными он, как представляется, решительно отказывался принимать господствовавшее тогда разделение мира на два непримиримых политических лагеря. Он хотел сделать российскую науку свободной, открыть двери во внешний мир.

Обращаясь к прошлому, можно спросить, насколько чисты были мотивы тех ученых, которые, подобно мне, принимали приглашения приехать в Советский Союз, чтобы представлять результаты западных исследований, в том числе и своих собственных? Не казались ли эти ученые сами себе носителями света? Не ощущали ли тайного удовлетворения, когда их превозносили, как знатоков? Не были ли они "попутчиками", поддерживавшими режим?

У меня лично и у тех моих коллег, с которыми я знаком, иллюзий в отношении режима не было. Мы хорошо знали, как сурово он обходился с критически настроенными гражданами и с теми, кого он рассматривал как преступников. Мы знали о ГУЛАГе и ощущали давящее влияние пропаганды. Но мы не могли рассматривать русских людей как врагов, скорее ее мы считали их жертвами режима. Мы ощущали острую потребность в информации и сотрудничестве, в обоюдном гуманизме. Мы тоже верили в научное братство, в необходимость открытости, сотрудничества и уважения, которые освободят нас всех от тоталитарных репрессий.

Я счастлив тем, что знал Андрея Ершова. Он был для меня примером и наставником. Его друзья и соратники глубоко скорбят по поводу его безвременной кончины. Так что же делает личность Андрея Ершова столь незабываемой?

Андрей Ершов с участниками конференции "Constructing Quality Software", 1975

Рис. 4. Андрей Ершов с участниками конференции "Constructing Quality Software", 1975


1 Выступление на мемориальной сессии 26 июня 2006 г. накануне открытия Международной конференции "Перспективы систем информатики" - PSI'06, посвященной 75-й годовщине со дня рождения академика А.П. Ершова. Перевод выполнили А. Рар и Н. Черемных. - Здесь и далее прим. перев.

2 Официально в статусе представителя СССР в Рабочей группе 2.1 А.П. Ершов был утвержден в октябре 1963 года на заседании секции систем обработки научной информации Межведомственного Научного совета по применению математических методов и вычислительной техники в народном хозяйстве ГККНИИР СССР. Однако в протоколах РГ 2.1 он значился как член группы с 1962 г., т.е. с момента ее основания.

3 В качестве наблюдателя К. Костер впервые присутствовал на заседании РГ 2.1 в г. Тиррения, Италия, в июне 1968 г., в качестве члена Группы - на 11 заседании РГ 2.1 в Мюнхене 16-20 декабря 1968 г.

4 Вслед за "ВВ" и "ММ" новосибирцы назвали себя "Новосибирскими новичками (Novosibirsk Newcomers - NN)".

5 Андрей Петрович Ершов возглавлял только Отдел программирования ВЦ СО АН СССР.

6 Автор, должно быть, принял "Малый дом учёных", где встречали гостей, за дом А.П. Ершова, который никогда не жил в отдельном коттедже.

7 Имеется в виду Гостиница АН СССР.

8 Далее "Ряд" стал известен как серия ЕС ЭВМ.

9 Часто цитируемая фраза из "Ромео и Джульетты".

10 Возможно, Андрей Петрович читал свои стихи, сборник был издан в 1991 году.